Для начала разговора об экономике постмодерна, и при этом увязав её с классическим традиционализмом, идеально обратиться к известной притче, которая восходит к путешествию апостола Фомы в Индию, и прямо касается некоторых экономических проблем. В ней речь идёт о том, что апостол Фома, прибыв с миссией проповеди христова учения в Индию, оказался при дворе одного очень крупного раджи. А этот раджа пытался построить необычайно роскошный дворец, который бы увенчал его царствование. К тому времени он казнил целый ряд прорабов и архитекторов. Его не удовлетворяли все предыдущие проекты. И вдруг перед ним появляется личность, о которой много известно, о которой идёт информационная волна в обществе, откуда-то с Северо-запада, из Иудеи, апостол Фома, которого он приглашает к себе и спрашивает: «А ты, в принципе, имеешь представления об архитектуре, строят ли у вас чего-нибудь?» Тот отвечает: «Ваше величество! Я берусь построить Вам великолепный дворец, какие проблемы!»
«Серьезно?»
«Абсолютно!»
«А что для этого надо?»
«Для этого нужно…» и называет совершенно астрономические цифры золота, сапфиров, слоновой кости, железного дерева. В общем, перечисляет какие-то немыслимые суммы, но он это как-то так заявляет, что у раджи не возникает ни малейшего сомнения. Пошли поставки. А он обозначил, что это будет в определённом месте: «Я прошу мне не мешать, не вторгаться с проверками! У меня своя рабочая сила!». И пошли караваны железного дерева, драгоценностей, золота. Проходит месяц, два, три, казна уже совершенно «в напряге», а Фоме только подавай. Тут у раджи возникли сомнения, и он говорит, что не плохо бы было послать туда шпиона и посмотреть, что всё-таки там происходит. Шпион отправился, приходит – глаза на лбу, говорит: «Там ничего не происходит. Там абсолютно пустое место и даже под фундамент никаких работ не делали». Мгновенно отдаются распоряжения: «Фому – в железо, в подземелье!». Приходит раджа в сопровождении со специалистом по пыточным делам, и говорит: «Ну что? Налицо – коррупция, налицо – обман государства! Будем казнить. Но золотишко-то где? Место-то пустое. Туда уже столько караванов ушло!».
«Ваше величество, я Вас не обманываю!»
«Как не обманываешь? Даже смешно спорить!».
«Давайте до завтрашнего дня всё отложим!».
И тут раджа видит сон, в котором ему снится дворец. Он видит тот самый дворец, который он заказывал, и он понимает, что этот дворец не от мира сего. Что все золотишко, слоновая кость – всё это пошло на строительство дворца, который есть дворец духа. Он приходит к Фоме в подземелье, чтобы снять с него железо и говорит: «Извини, я всё понял, прости меня, пожалуйста. Да, такого до сих пор ещё не было ничего сделано».
Вот эта притча, притча масонская, она имеет прямое отношение к нашей теме, и где точно встает на место, будет ясно через несколько пунктов.
И вот после этой притчи я бы хотел поставить вопрос в лоб: «Что такое экономика?». Обычно считается, что экономика – это некая обобщенная система обмена веществ между человеком, как физическим и биологическим существом, и внешней средой. То есть это, как говорил в свое время Маркс, человеку прежде чем думать, заниматься политикой, решать какие-то вопросы, ему нужно есть, одеваться, иметь крышу над головой.
Система отношений с внешней средой, из которой берутся необходимые для жизнедеятельности продукты, вся совокупность тех средств, которыми это взимание с натуры этих веществ осуществляется, вот этот обмен веществ, он и входит в сферу экономики.
Я поставил, в принципе, этот подход под сомнение. Если бы на самом деле речь шла об обмене веществ между биологической системой и окружающей средой, на мой взгляд, общество, вообще бы не имело место. Общество бы как феномен не возникало и не существовало.
С моей точки зрения, экономика является гораздо более сложным и замкнутым в социальном пространстве феноменом, где, так называемая, реальная часть, то есть обмен веществ, товарный аспект, продукт и его потребление являются периферийными элементами.
Прежде всего, я воспринимаю экономику в широком смысле, как систему эксплуатации, но систему эксплуатации не как трудовую эксплуатацию, как эксплуатацию средств производства, и не эксплуатацию человека, как такого дополнения к инструментам. Это эксплуатация человека в таком как бы экзистенциальном и метафизическом плане, это взимание с него некоего его фундаментального налога. Налога, который касается не просто его времени, не просто его энергии, не просто его силы, но всего его реального существа. То есть с человека берется налог в качестве отчуждения от него соков его экзистенциального «я». Естественно туда может входить и труд, туда может входить и его время. Но это частные аспекты. На самом деле человек эксплуатируется весь в принципе. Труд, кстати говоря, тоже такая меняющаяся форма, может, например, эксплуатация осуществляться чистым пустым временем. Вот человек должен просиживать на рабочем месте от и до. И там полировать себе ногти, или красить. Тем не менее, есть некая необходимость. Он удивляется: «Господи, да почему же нельзя уйти. Мы же ничего не делаем». Нет, есть необходимость, чтобы он сидел от и до. Это очень важно. Человек отдает нечто внутреннее, что у него берут и отчуждают. Зачем? Я поясню это на таком примере.
Вот общество можно представить себе в качестве плывущего корабля, или какой-то колесницы, которая является очень хрупким сооружением, преодолевающим пустыню пространства и времени. Представим себе древнее общество – Египет фараонов в виде пирамиды. На верху – фараон, жрецы, под ним – наместники, над регионами – их аппараты, жречество, естественно, вокруг и за фараоном, внизу – рабы. Эта такая мощная пирамида, и проблема в том, что, для такого существования вот этой системы, будь она такой или иной, необходимо платить бытию, платить времени, как метафизическому понятию, время, которое и стирает, изнашивает, то есть время – это энтропильная категория. В каждую данную секунду нужно платить больше, чем в предыдущую. Вот общество должно отдавать пустому пространству вокруг себя, если представить себе, что человечество как светлячок, как факел, зажжен в некоем вакууме, в таком космическом, вот это горение надо поддерживать. Если общество не платит противопоставленные ему нечеловеческой среде, оно антропирует, разрушает и исчезает, его заносит пыль.
Проблема именно в том, что в каждый следующий момент нужно платить больше. Допустим, в данный момент есть общество фараонов, есть миллион людей, примитивно оснащенных, примитивно одетых, с примитивными потребностями. Вот с них можно получить столько-то. Но через три момента, через один момент плюс n, этого уже не достаточно, то есть количество, которое взято с этих людей в набедренных повязках, уже не оплачивает существование этого общества. Нужно повысить отдачу, которая взимается, то есть количество той энергии, которая взимается с этих вот существ в набедренных повязках. Нужно сделать их более платежеспособными в грубом, среднем и тонком смысле. И, соответственно, хозяева общества, идут на определенные трансформации. То есть общество переделывается таким образом, чтобы с него можно было больше получать. Что это значит? Ведь вы сказали, что получается не только прямая эксплуатация, например, труд, взимается тонкая энергия. А что это за тонкая энергия? Это вовлеченность человека в социальное пространство. Человек вовлечен в социальное пространство многовалентно. То есть он обязан тому, обязан сему, у него дети учатся в колледже, он зависит от пакета акций и т.д., то есть масса тонких связей, которые опутывают его как лилипуты Гулливера. Это процесс отчуждения. В нем остается все меньше себя, и все больше вот этих вот связей. И понятно, что у человека с набедренной повязкой, объем вот этих вот валентностей, объем этих связей довольно невысок. Он примитивен, с него модно получить мускульные усилия. Это очень мало. Чем больше нужно получать, тем менее человек платит трудом и тем больше он платит своей социальностью, своей социальной вовлеченностью.
Очень трудно измерить ту энергию, которую получаешь с человека, который вовлечен действительно реально и полностью. Вот возьмем Чеховскую пьесу «Дядя Ваня». Дядя Ваня всю жизнь служил человеку, которого он полагал профессором, мудрецом, он был у него блюстителем его имущества, вся жизнь пошла под откос, потом оказалось, что это все напрасно. Дело не в этом. Как измерить службу дяди Вани, его отчуждения? Как измерить службу лакея Фирса в «Вишневом саде», которого забыли. Он всю жизнь служил там, но его в конце концов забыли. Вот как измерить степень его вовлеченности? Она огромна. Чем сложнее человек, чем больше у него социальных неожиданностей, тем больше с него взимается вот этой тонкой невидимой энергии., которая и есть базовая основа подлинной экономики.
Тут дело в том, что экономика – эта такая сложная многоярусная вещь, что вот в форме этого первого взимания идет отчуждение от индивидуума в пользу общества. Но у общества есть хозяин. Общество никогда не бывает аморфной массой. Общество всегда имеет хозяина, в нем есть кто-то, который энергию индивидуумов берет, и ею, вот этой энергией, расплачивается за существование общества. Он платит бытию, космосу, некой тайне икс, некой черной дыре, которой это общество противостоит. Он кидает эту человеческую энергию этой черной дыре, чтобы в ответ она позволила существовать обществу в следующий момент. И вот этот хозяин, он кто такой? Понятно, что этот тот, который может претворить экзистенциальную энергию, в физическую энергию, в нефизическую, в энергию контрантропийную, то есть он осуществляет конверсии энергии.
Почему я начал с притчи об апостоле Фоме. Я рассказал о том, как апостол Фома строил дворец. Из реального золота он делал виртуальный дворец. Иерократия всегда была хозяином и мэтром истинной экономики, в гораздо в более первичном смысле, чем все эти социальные классы, которые якобы участвуют так или иначе в производственном процессе, как бы к нему подключены. Есть буржуазия, менеджеры, пролетарии, каждый из них имеет свое место в производственном процессе. Все это, конечно, ерунда. Это такие функционеры, они на каждом своем этапе нужны. Но главное, кто получает, кто хозяин, в пользу которого идет отчуждение снизу, это мировое жречество. Оно решает, сколько нужно назначить низам, что нужно выделить посредникам, что нужно выделить верхам, в какой степени это будет тонкая, в какой степени - грубая. Например, пролетариату – колбасу, среднему классу – образовательную систему, а высшим классам, допустим, компенсации тонкого психологического порядка, взаимоотношения такого вот, как бы, специального уровня, который непонятен и неизвестен среднему классу. Но этот каждый элемент, который выделяется, он оплачивается этим взятым снизу энергетическим потенциалом. Что происходит? Было отмечено, что в 20 веке, вот этот вот рост по экспоненте вдруг исчерпался, то есть поднятие производительных сил, развитие, оно шло вверх, потом раз, где-то достигнута точка и оно пошло вверх. А так не может идти, потому что мы знаем, что в каждый следующий момент нужно платить больше. Вдруг развитие остановилось, то есть нельзя больше взимать снизу. А почему? А потому, что достигнут предел насыщения нечеловеческих связей на индивидуальном уровне. Валентности социальные не исчерпаны. Да, вот человека, который был египетским рабом, за 3000 лет довели до того, что он менеджер, чиновник в парижском офисе, раскатывает на «Мегане», у него две мобилы, у него несколько собственностей, ответственность перед клубом, офисом, перед государством, перед финансовой налоговой системой, перед пенсионным страхованием. Все. Но дальше его нельзя продвинуть, он не может прыгнуть выше головы. То есть социального отчуждения, перевода внутреннего «я» во внешний социальный объект, он достигнут. Но есть еще куча китайских крестьян, есть куча индийских несчастных нищих, их тоже можно до этого уровня доводить. Но, подсчитано, что разница между продвинутым западным человечеством, которое уже насыщено социально, и вот тем, который валяется по канавам или обрабатывает рис в юго-восточной Азии, это разница в 50 лет. То есть за предстоящие 50 лет всех поднимут до этого уровня. Но дальше то что? Это интенсивное развитие. Есть еще экстенсивное. Можно было бы превратить 6 миллиардов парижских менеджеров в 20 миллиардов, но не превращается. Вот достигнуто 6 миллиардов и все. То есть с того, что существует в качестве современного коллективного человечества, нельзя получить больше. Огромный был путь в перспективе, когда была Вавилония или Древний Египет, то есть идти и идти до современного социума. А сегодня уже некуда идти. Еще 2 или 3 поколения, и все ресурсы социализации и отчуждения будут выработаны.
Тогда правящие классы оказываются перед очень серьёзной проблемой. Начинается фундаментальный кризис метафизического порядка. Человечество в своём существовании каждый день задалживает всё больше. А расплачиваться нечем. То есть перед вторым началом термодинамики, нечем расплачиваться, пусто. Возникает единственно возможный выход. Развести физическое общество и виртуальное общество. То есть организовать некую расклейку двух этих факторов. Что это значит?
Допустим, у нас есть физическое общество, это мы, люди, мы здесь сидим, мы входим в бесчисленные социальные контакты, у нас массы интерференций, многоярусных, многомерных. И мы представляем собой реальное человечество. Но есть виртуальное человечество, виртуальное общество, которое описывается просто математически, как некая программа, парадигма общества. Если взять эту программу, и заставить её работать независимо от физического общества, возникает очень интересный момент. Возникает система, при которой рост свободен от кризиса, то есть не возникает никаких проблем, связанных с физическим человечеством, (нельзя преобразовать, нельзя повести дальше), какие-то проблемы, демографические сбои и т.д. Все это сбрасывается. Виртуальное общество идеально.
Единственное, что должно оставаться при этом, так это хозяева этого социума, ради которых все это делается. Должны оставаться организаторы, которые курируют всё это, то есть ядро традиционной знати, традиционной элиты, которые являются мэтрами общества. Жречество не является впрямую, хозяевами, мэтрами общества, они, как бы, метафизические хозяева. У них есть младшие партнеры супер-элиты, которые все организуют, берут на себя ответственность, решают этот вопрос, вырабатывают программу клубным путем, то есть клубная власть. У клубной власти есть конечно, клерикальный, высший советчик.
Ну и, наконец, та инфраструктура, которая просто поддерживает контроль над пространственным, временным континуумом. То есть, чтобы вот эта вот физическая головка, высшее жречество и окружающие ее инфраструктурные элементы, чтобы она продолжала как бы физически функционировать. Остальное общество может быть виртуальным. Это возможно и реально при том условии, что осуществляется серьезный энергетический прорыв, то есть в плане физической энергии, решаются главные сегодняшние проблемы, скажем, холодный термояд. Решаем этот вопрос? Он решаем, он мог быть решен в 80-ые годы, когда где-то подходили к тому, что в течение секунды держалась плазма, и т.д., и вполне возможно, что этот вопрос сейчас уже решен, но мы об этом просто не знаем, потому что, как бы, этот момент ждет реорганизации политического формата, при котором можно будет объявить, что некоторые фундаментальные физические проблемы сняты.
Что же будет с физическим человечеством? А это никого не интересует. Современное человечество будет сброшено с корабля современности. Как есть баласт на дирижабле, который сбрасывают, а дирижабль уходить в отрыв. Собственно говоря, то, что я излагаю, это не фантазия. Это парадигма неоконсерваторов, которые всерьёз рассматривают полный отказ от концепции прав человека, человеческого общественного интегризма, социальных программ, и возврат к жёсткому Платоновскому пониманию социума. Сейчас обкатываются некоторые модели некоего ухода в отрыв головной ступени от уже выработавших свой ресурс низших ступеней.
Виртуальное общество, действующее как некая программа, которая будет информационным потоком, замыкающимся на определённых людей, функционирующих в качестве таких терминалов этого интерактивного потока. Это и есть та самая постэкономика постмодерна, в которой проблема необходимости постоянного роста по экспоненте, постоянного отчуждения по экспоненте, она будет решена, потому что пределы отчуждения в современном человечестве уже достигнуты. И это ставит очень серьёзные вопросы относительно будущего человеческого материала, который в подавляющем большинстве просто идёт на свалку.
